[окончание здесь](Кое-что о приметах...)
Говорят, что когда бьются тарелки, то это к счастью. Уверяю вас, что это не так. Во всяком случае, не всегда. Со мной произошла история, подтверждающая мои слова.
Это было летом. Числа я не помню, да и не важно это. Было утро. Очень рано. Я пришел с ночного дежурства усталый и сонный. И повалился спать. Вид раскладушки на балконе привел меня в чувство близкое к нирване и я, не раздеваясь, уснул. Мне приснился то ли взрыв, то ли землетрясение. Вернее, это было на самом деле, а я решил, что все случилось лишь во сне. Проснулся я оттого, что во входную дверь нещадно колотили. Поначалу я решил не обращать на нее внимания, но через некоторое время понял, что те за дверью и не собираются уходить. Пришлось вставать, плестись через всю квартиру и открывать.
Они ввалились ко мне шумящим извивающимся существом. Оба. Это были Еж и Сергеев. Они друг на друга галдели, махали в разные стороны руками и строили умопомрачительные мины.
- Говорю тебе, это на военных складах рвануло. Мне отец рассказывал, в пятьдесят девятом то же самое было… – почти кричал Еж.
- Да, что ты ерунду говоришь, я тебе уже устал втолковывать, что это всего лишь землетрясение.
- Землетрясение? А от чего грохот?
Они спорили горячо и с усердием. Но на меня ноль эмоций. Будто бы я здесь случайно. В конце концов мне это надоело. Я спать хочу. И тут после очередной тирады Еж толкнул меня в плечо и воскликнул:
- Да что я тебе втолковываю? Ты вот у Кешки спроси, он тебе докажет.
Наконец я стал для них существовать. Сергеев посмотрел на меня, улыбнулся ехидно.
- Конечно, - говорит, - Кешка докажет, что грохот - это авария на верфи от землетрясения. Ну, скажи ему, а то ведь этот Фома от меня не отвяжется.
- Скажи, скажи. - закивал носом Еж.
- Вы о чем? - спросил я. Мне вся их самодеятельность уже совсем наскучила.
- Ну, скажи, что было?
- Где?
- Как где? Тебе видней.
- Кому видней?
- Видали? Тебе, кому еще? У тебя седьмой этаж просто так, что ли? Ты все видеть должен.
- Ничего я не видел, не слышал. И, вообще, я только что со смены. Устал! Так, что будьте паиньками и идите языками трепать куда-нибудь - я не нашел, что придумать поконкретнее, куда им идти трепаться и просто махнул рукой в сторону улицы в раскрытом балконе.
И они пошли…на балкон. Когда я понял, что они идут совсем не на выход, то испугался. Оттуда их будет сложнее выгнать. А выгнать просто необходимо. Еж и Сергеев вышли на балкон. Здесь было прохладно и свежо. Еж наступил на валяющуюся на полу подушку. Видимо, я ее уронил, когда поднимался открывать. И вот Еж - ужасно худой и длинный, с большим крючковатым носом стал сгибаться пополам, чтобы поднять ее. Тут я поймал себя на мысли, что он сейчас ужасно похож на фламинго. И почему он Еж, когда он Фламинго? Сергеев плюхнулся на раскладушку.
- Слушай, прекрасный вид у тебя отсюда. Ты, небось, и спишь здесь.
- До вашего прихода так и было. Не буду повторять, что устал. Скажу лишь, что вам обоим пора идти - сказал я.
- Ну, вот! Спал на балконе, - сказал Еж, - и ничего не видел?
- Обычно, когда я сплю, то вижу только сны - сказал я.
- Жаль… Но ты Еж, все равно не прав. Посуди сам, чему там взрываться – пусто там, одни покрышки дырявые, я сам видел…
- А я тебе говорю…
И они завели свою шарманку по-новому. Я стоял и чувствовал, как во мне начинает что-то закипать. В прошлый свой отгулочный я был у Тамары. Вчера в ночную смену. И если я через пять минут не усну, я не знаю, что я с ними сделаю.
- Слушай, Еж, - и Сергеев уставился куда-то к морю, - я знаю, кто подтвердит мои слова. Это Олишкевич.
- Ха, точно. Маяк! Он же сегодня дежурит. Олишкевич уж точно не спал. Он все видел.
О, наконец-то. Хвала старцу Олишкевичу! Они скоро свалят и оставят меня в покое. В нашем городке кроме моей семиэтажки это было единственное высокое строение.
- Надо ехать. У него тоже ночная смена. Застать бы Олишкевича на маяке, пока он домой не ушился.
- Правильно, парни, - обрадовался я, - вот к нему и ступайте. Удачи, кто-нибудь обязательно окажется прав в вашем архиважнейшем споре.
- Э-э-э нет, мне, кажется, ты собираешься нас выпроводить. А кто будет свидетелем моего триумфа? Знаешь, Кеша, ты поедешь с нами.
- Точно, - сказал Еж, - ты должен поехать со мной, а то ведь я ему потом нипочем не докажу. Отпираться будет, то-се.
- Какой свидетель? - взбеленился я.- Я спать хочу. Вот, Олишкевич вам свидетелем и будет.
- Олишкевич? Ха! Видали? Будто я не знаю, что они с Сергеевым на одной ноге. Олишкевичу для другана соврать, что тебе свиснуть. Нет, Кеша, поехали.
Не знаю как им удалось меня с собой уволочь. Сейчас вспоминаю, аж диву даюсь. Ну, уперся бы я тогда, вот бы они смогли из квартиры выволочь. Не пойду и все - отстали бы. Не знаю, как все это получилось. Говорят, человек спросонья делает многое не по делу. Видать и я тогда тоже сглупил.
Ну, так вот, спустились мы во двор. А у самого подъезда мотоцикл Ежа стоит. Небольшой такой, трехколесный, с кузовом сзади, «Муравей» называется. Еж взобрался за руль, я поправил брезент в кузове, расстелил этак поудобнее и уселся. Сергеев рядом. Да, если так дело и дальше пойдет, то не видать мне вечером Тамарки как бомбежки с землетрясением. А может все еще получится? Вот съездим к маяку, ну поговорят они там немного, и я свободен.
Еж завел, наконец, своего «Муравья», и все мы двинулись под аккомпанемент тарахтения. Интересно, а как Еж сегодня обзовет мотоцикл? Дело в том, что название «Муравей» для него непостоянно. В зависимости от настроения мотоцикл может быть назван и «Пауком», и «Термитом». Бывал он и «Сколопендрой», а однажды, когда Еж был в особенно скверном настроении, он умудрился (я, честно говоря, сам этого не слышал) окрестить свой мотоцикл «Каракатицей».
- Послушай, - вдруг пришло мне в голову, - Еж, а почему ты «Еж»?
- Не знаю. Я всегда был Ежом. Кем я, по-твоему, еще могу быть?
Я немного помолчал, решая говорить ему или нет, и все-таки решил:
- Ты похож на Фламинго… Эй, да следи ты за дорогой, нечего на меня так оборачиваться, а то ведь свалимся!
Сергеев заржал, как защекоченная кобыла, и я почувствовал, что это было мое второе глупое решение спросонья. Еж еще бы долго мучил меня, почему я спросил о Фламинго, если бы не спасительный маяк. «Муравей» заглох.
Мы повылезали и направились к дверному проему в красной стене. Я приготовился в который раз выслушивать доводы в пользу двух совершенно сумасшедших точек зрения на счет утреннего происшествия, в существовании которого я даже не был уверен. Ну что ж, посмотрим на еще одну жертву их домагания. Сейчас стыдно об этом упоминать, но тогда мне было по злому тепло от того, что я не единственный, кто в этот день пострадает от Ежа с Сергеевым. Олишкевич ведь сегодня тоже в ночную смену на маяке торчал. Бедный старик спать хочет не меньше меня, в это уж поверьте. Вот и дверь в каптерку, осталось толкнуть ее, и все начнется снова. Во второй раз. Я замер. Еж, не стучась, рванул дверь и вошел внутрь первым. Если бы у меня не было бы замка, он и ко мне так заявлялся. Как к себе домой. Но тут произошло нечто, поразившее не только меня, но и Сергеева с бесцеремонным Ежем. Старик вылетел к нам из соседней комнатушки и кинулся с шепелявым от старости криком:
- Приш-с-ли... Наконец-с-ш-то вы прис-шли. Я вас уже ус-ш-тал с-ж-дать. Явились…
- Кто? Мы? Ты нас ждал? - Не понял Сергеев, - скажи, Еж, ты что-нибудь понимаешь?
- Разве мы должны были к тебе зачем – то заходить? Мы договаривались? - спросил Еж.
- С чего бы это? Вы, кон-ш-кретно, не должны были, но я рад, с-ш-то хоть кто-то догадался с-ш-егодня зайти ко мне. Я вам все расска-с-шжу…
Я стоял с раскрытым ртом. Те двое - тоже.
Либо старик читает мысли на расстоянии, либо это грандиозная афера и Олишкевич в сговоре с этими типами. Я почувствовал себя полным идиотом. Оглянулся. Еж и Сергеев выглядели не лучше.
- Откуда ты знаешь, что мы заехали к тебе за подтверждением? - сказал Сергеев.
- Как откуда? Я все видел! Все! Сижу здесь один и некому и слова с-ш-казать.
- Ну, не тяни. Что это было?
Я смотрел, как и Еж и Сергеев были готовы торжествовать. Видели бы их. Глаза с большой болт, блестят как хрусталь. Рты раскрыли, вот-вот заорут.
- Ну? Что это было?
- Где, старик, не тяни!
- Там, в лесу, - сказал Олишкевич, - целое утро кру-с-шжила.
Сергеев чуть приуныл.
- С утра самого кру-с-шжила. А потом как грохнется…
- Кто грохнется? - не понял Еж.
- Как кто? Тарелка! Там, в лесу она…
Давно я так не смеялся. Минут пять остановиться не мог. Ну, Олишкевич! Ну, старый смотритель! Как он их срезал! Заснять бы их лица, и мое вдобавок.
В первое мгновенье после раскатов смеха было разочарование. Я ждал наслаждения от того, что не один замучен сегодня утром. Расстроен из-за того, что сам не додумался так или как-нибудь иначе отшить Ежа с Сергеевым. Но потом пришло чувство удовлетворения и гордости. Этот старик отомстил за меня, одурачил этих простаков. Молодец, Олишкевич!
- Ты, что городишь, старый? - не понимает Еж.
- Как чего? Я же говорю, она с пяти утра над городом кру-с-шжила. То летает, то зави-с-шнет где. Вот… А потом поднялас-с-сь высоко, я уж думал, что она улетела. Вдруг как понесется. До мыса, развернулас-с-сь и у-у-у-х. В лесу упала - сам видел.
- Чего ты городишь? Мы тебя ведь нормально спрашиваем. Перестань разыгрывать.
- Они мне не верят! Не верят! Они думают, что я вру. Что ж-с-ш, ведь это легко проверить. С-ш-ходите и увидите. Я подо-с-жду ваших извинений.
Ежу, видимо, надоел разговор, и он обреченно махнул на старца рукой.
- Что ж, Сергеев, нас здесь обманывают. Пойдем отсюда.
Сергеев вздохнул, и мы пошли. Я спускался последним, и все думал о сказанном старцем. Соблазн проверить его версию был велик. По крайней мере, по сравнению со взрывом и землетрясением это было поромантичней. Не то, что б я ему поверил. Согласитесь, это была чушь. Но симпатия к тарелке была. Человек иногда желает, чтобы невозможное стало реальным. Я хотел!
- Ты видел, что он отчудил? - сказал Еж, когда мы уже спустились.
- Слушайте, а вдруг это правда. А? - сказал я.
- О. Еще один чудак. - улыбнулся Сергеев.
- Кеша, он же маразматик, склеротик, гипер…, гипер…м-м-м…старик он, короче говоря, Кеша. Ему все это показалось. В его возрасте пора бы уже казаться чему-нибудь. Понимаешь, Кеша.
- Нет, ребята, в самом деле…
- Погоди, Кеша, ты не понимаешь. Это либо вояки балуют, либо землетрясение. Третьего не дано - сказал Сергеев.
- Точно говорит. - поддержал Еж.
- Землетрясение, склады… - я стал строить гримасы, подражая ужимкам Ежа. Сергеев усмехнулся. - Да какая вам от них польза, дурьи вы головы.
- Польза? А от тарелки польза есть?
Я на миг растерялся, но тут же в голову пришла мысль.
- Конечно, - говорю, - подумайте, представьте на минуту, что Олишкевич прав. Ну, просто представьте. Тогда мы первые, кто увидит ее. Вы представляете, что это означает?
Оба отупело смотрели на меня.
- Дурни, - говорю, - представляете, если мы первыми найдем внеземную цивилизацию? Да мы же знаменитостями станем. Это же сенсация. Нас снимать будут. Вопросы всякие, ответы. Ну, допустим, будут спрашивать, что вы думаете по поводу первой межпланетной встречи, и так далее. Это же деньги, знаменитость».
- Это я стану знаменитым?- спросил Еж. Я кивнул. - Тогда я смогу устроиться на вино- водочный!?
- Зачем? - спросил Сергеев.
- Как это зачем!?! Я же теперь знаменитость, пусть только теперь откажут!
- Постой, - вмешался Сергеев, - так ведь первый – Олишкевич. Это его на вино – водочный, а не тебя. Он первый увидел.
- Ну и что? – закричал Еж, - Он старый, ему и на маяке хорошо. Мне нужно на комбинат, а не ему. И потом он издалека видел, а я вблизи.
- Так мы же ее не видели. - сказал я.
- Так чего же мы стоим? Быстро к тарелке - и Еж кинулся к мотоциклу. - А ну, милый Мамонт, вперед к знаменитости».
Мы поплюхались в кузов, я едва успел сесть, и «Мамонт» тронулся. Трескотня выхлопов обегала дворы и возвращалась к нам многократным эхом. Первое время Сергеев все оглядывался назад, думая о преследователях. Очень ему не хотелось конкурентов. Маяк стоял на самом краю города, рядом начинался и лес, поэтому после нескольких виражей по ломаным улицам я увидел над крышами мохнатые верхушки леса.
Даже неплохо, что я туда еду. За всю шестилетнюю историю моего проживания в городе я ни разу не был в лесу. Хотя однажды все-таки мне довелось в него попасть, правда, недалеко и ненадолго. Я тогда за грибами пошел. До сих пор помню, как зацепился за корень и очень неудобно упал. Вывих ноги. Пришлось возвращаться. Тяжко было тогда, приходилось почти через каждые несколько шагов останавливаться отдыхать. Потом меня подобрали двое мужиков. Славные оказались бородачи, до дому буквально на руках донесли. На этом мой поход в лес и закончился. Хотел я увидеть настоящий лес, чащобу, она начинается сразу за ельником, туда подальше. Может в этот раз удастся.
Окончательной приметой окончания города был обрыв асфальта, и я моментально обратил на это внимание – по дну перестали колотить крупинки гравия. А чуть подальше они и срастались. Город и лес. Город, переросший в маленькие частные домики вступал в лес, заборы дворов исчезали за деревьями, которые в свою очередь вплетались в окраину города, образуя вокруг дворов проплешины полян. Мы ехали по молодому искусственному ельнику и тут Сергеев стал хлопать меня по плечу:
- Слышишь? А ты как думаешь, зачем они к нам прилетели?
- Да говорю же тебе – изучают. - вмешался Еж.
- А может они вторжение готовят? А? Я в кино такое видел: сначала они людей воровали, а потом на Землю напали…
Опять заспорили. Могут они хоть в чем-то сойтись во мнениях?!
- Кеш, да скажи ты ему. - забурчал Еж.
- Это ж, сколько умищи надо иметь, чтобы в космосе летать!?
- Ну и что? И мы летаем.
- Да это не то. Я про межзвездные полеты. И какая же должна быть техника прочная. - Сергеев сплющил подбородок и почтительно закачал головой.
- Это почему же прочная?
- Ты что? Скорость света! Все изнашивается. Это же сумасшедшие перегрузки. Я в «Технике» читал. Уже подсчитано, чтобы долететь до ближайших звезд нужно к ракете пять составов с запасным скрабом брать. Видал?
- А они не возят. У них там станок такой стоит, он из воздуха, что хочешь может слепить. Надо тебе подшипник? Пожалуйста! Кнопки: один, три, пять – и подшипник готов. Курицу с картошкой надо – пять, три, один и приятного аппетита. Один такой «Преобразователь» (последнее слово Еж особенно выделил) и не нужно никаких составов.
- Да ты что? Такого не бывает!
- Бывает, бывает. На то они и сверхнация, чтобы такое выдумывать.
- А они дрезину могут это… хм, того, пре-об-ра-зо-вать?
- Зачем? - не понял я.
- Ну-у-у…- Сергеев чуть замялся, - Нужна мне дрезина. С цементного надо шлакоблоки забрать. Я их уже у забора сложил. Все готово, а забрать никак не могу. На машине туда не подъедешь, в руках тоже много не отнесешь. А тут прямо в двух шагах железная дорога. Вот если бы мне дрезину… Как думаешь, сделают они мне ее?
- Ха! Конечно! Считай вопрос решенным! - сказал Еж, - ты ж ведь, ну вместе со мной, разумеется, знаменитым не только у нас будешь, а еще и там, у них, на звездах. Они тебе не то, что дрезину, они тебе последнюю модель преобразователя подарят.
- Ага, - поддержал я, - будешь на досуге дрезины штамповать.
- Стоп! Секундочку. Если у меня преобразователь, то зачем мне тогда дрезина? Я уж тогда сразу шлакоблоки буду делать.
- Тоже не плохо!
Далее прогрессивная человеческая мысль начала осваивать счастливые просторы будущего. Я подпрыгивал в кузове и слушал мечты Ежа и Сергеева. Еж, как такая же героическая личность, как и Сергеев, получает в пользование суперновейшую модель суперпреопразователя и с его помощью штампует для своего «Мастабонта» запасные детали. Затем Еж занялся серийным производством уже готовых мотоциклов. Причем его модель недосягаема земными конкурентами, так как укомплектована внеземными технологиями. Продажа «Звездных Ежей» (именно так будет именоваться новое слово техники) неминуемо приведет к миллионам как земных, так и инопланетных денег. Сергеев догадался преобразовывать преобразователи. Мало ли что, они ведь не вечные, а тут запасные будут. Я слушал их планы, и вдруг понял, на сколько это глупо. Глупо все. Ведь ничего нет, и еду я просто так, можно сказать ради шутки. Уверен, спроси я их об этом, ну, конечно, не в этом возбужденном состоянии. Сейчас, после чересчур оптимистических мечтаний они уже твердо верят в тарелки, пришельцев и миллионы доходов. В обычном своем состоянии они, конечно, подтвердят, что и они решили поехать просто так. А сейчас шутка зашла слишком далеко. Они сами слишком сильно в нее поверили. Что ни говори, а аутотренинг – сильная штука. Даже если бы это было правдой, как найти эту тарелку в лесу. Куда ехать?