Когда мне было восемь, я нашёл коробку-диораму. Возможно, вы видели такие раньше или даже делали сами для школы, скаутов или ещё чего-нибудь. Тогда я не знал, как она называется, — просто длинная деревянная коробка с круглым отверстием по бокам и несколькими маленькими ромбами матового стекла, вставленными в верхнюю грань.
Я нашёл её за заброшенной средней школой Стоунбрук; она лежала, будто аккуратно оставленный подарок, на куче поломанных поддонов и старой изоляции. Даже не понимая, что это, я чувствовал, что вещь особенная. Открыть её было невозможно, а вес, конструкция, даже резьба по дереву говорили о чём-то необычном.
И тогда я приложил глаз к коробке.
Солнечный свет проникал сквозь мутное стекло, разламывался и тек, посылая мягкие струйки сияния, которые взбегали по стенам и обвивали фигурки внутри. Я видел комнату, наверное гостиную. Люди были абстрактными, едва различимыми как люди, и всё-таки я знал о них. Вот это мать. Вот это папа. Пара детей, а на подлокотнике дивана — серая кучка, которую я принял за кота. Все они, казалось, сидели вместе и смотрели на коробку, которую я счёл телевизором.
Я не понимал, в чём был смысл всей этой штуки, но она была странной и нарядной, так что ощущалась как сокровище. Я принёс её домой, немного опасаясь, что родители подумают, будто я украл её, и отнимут. Когда вечером отец заметил коробку, он спросил, где я её нашёл. Я знал, что надо соврать, и сказал, что в лесу, а не за Стоунбруком. Там когда-то случилось что-то плохое, и, как мне кажется, люди до сих пор обходят то место стороной.
Он посмотрел на меня, затем взял коробку, повертел в руках и прислонил глаз к одному из отверстий. «Хм. И правда странная штука. Похоже, у них вечер игр, да?» — потрепав меня по волосам, он вернул коробку. — «Отличная находка, чемпион. Будешь ещё тем пиратом».
Я улыбнулся с облегчением, но под улыбкой росло недоумение. Вечер игр? Я дождался, пока окажусь в спальне, включил прикроватную лампу и снова заглянул в коробку.
Всё изменилось. Вместо гостиной люди теперь сидели вокруг того, что походило на обеденный стол. По-прежнему отец и мать и двое детей. Я даже видел кота, спящего на серванте у дальней стены. А на столе, крохотная, но отчётливая, лежала настольная игра.
Разумеется, я никому не рассказал об изменении. В лучшем случае мне бы не поверили, решили, что фантазирую или вру. В худшем — поверили бы и забрали коробку.
Вместо этого я смотрел в неё каждый день, порой часами. Я был достаточно сообразительным, чтобы скрывать свою одержимость, хотя временами это было трудно. Я же не хотел пропустить ни единой детали.
Сцены всегда разворачивались в том же доме, но переходили из комнаты в комнату, а количество людей и животных менялось со временем. И всё же я был уверен, что это одна и та же семья и один и тот же дом.
Большую часть времени, при всей магии перемен, сцены были довольно обыденными. Просто семья, живущая своей жизнью, занимающаяся делами. Крошечные статуэтки без лиц каким-то образом всегда давали мне понять, что именно происходит и что они при этом чувствуют. Я помню, как сын подрался в школе. Как дочь пришла на первый урок балета. Ссоры мужа с женой и моменты, когда они собирались вместе, чтобы отпраздновать или утешить друг друга.
Когда мне исполнилось шестнадцать, я заметил перемену в отце. Он почти не спал, а если засыпал, то сидя в кресле, подальше от жены. Они стали чаще ссориться, все проводили меньше времени вместе, и через несколько месяцев я стал бояться, что они разойдутся.
Сцены менялись не каждый день, поэтому мне приходилось ждать до выходных, чтобы увидеть, что нового. Отец обнимал мать, а дети прижимались к ним обоим. Я даже прослезился: что бы ни происходило, они, похоже, справились.
А ещё через две недели он убил их всех.
Той ночью он снова сидел на диване, с ноутбуком на коленях. Я понимал, что было поздно, несмотря на льющийся свет. Тени, падавшие на пол и стены, походили на демонов, окруживших его, и пока я смотрел, желая, но не в силах утешить, рядом с ним на диване появилось нечто крошечное.
За все бесчисленные часы, что я наблюдал за коробкой, это единственный раз, когда я увидел её измениться именно так. Движение переходов резануло мозг так, что я едва не отдёрнул голову после второго сдвига, и не только из-за того, что происходило внутри.
Сначала он идёт в комнату сына и вонзает ему нож в ухо, наваливаясь сверху всем телом. Потом — к дочери: перерезает ей горло и вспарывает живот. Сцена щёлкнула ещё дважды, чтобы я наверняка увидел оба ранения.
Потом была жена. Этот переход тянулся медленнее, почти двенадцать часов. Когда произошёл последний сдвиг, нельзя было сказать, что она когда-то была человеком. Лишь абстрактные обрывки кого-то, разбросанные по кровати, полу и даже стенам.
После этого я больше никогда не заглядывал в коробку. Я арендовал банковскую ячейку, и она лежит там с тех пор. Возможно, стоило уничтожить её или выкинуть, но у меня не поднялась рука. Я как будто знал, что, хоть я и покончил с ней, она со мной — нет.
Это стало совершенно ясно несколько недель назад. Я перестал быть собой: ужасные сны, ещё худшие мысли. Не сплю, взрываюсь из-за пустяков. Осознав, что замечаю собственное поведение, я почувствовал себя только хуже. Последние пару дней я изо всех сил стараюсь держаться, но чувствую: надолго меня не хватит. Нужно что-то делать.
Я собирался всё это записать, перечитать, и, если не покажется полной чепухой, отдать записку жене утром. Может, она и не поймёт, но хотя бы узнает, что творилось у меня в голове.
Вот только прямо сейчас я увидел его рядом с собой.
Я никогда не видел его раньше… ну, не так близко и не так давно. Я твержу себе, что нужно от него избавиться, убрать его подальше от меня и от семьи, но сделать этого не могу. Может, потому что решение на самом деле не за мной. Или потому что на самом деле я этого хочу. А может, из-за того, что я только что увидел.
Я действительно поднялся с места и попытался выбросить его, пусть даже просто во двор, лишь бы он не был у меня перед глазами и в пределах досягаемости. Я открыл входную дверь, занёс руку, готовясь бросить нож, и тогда увидел его, парящего среди мутных ночных теней у линии деревьев.
Это был глаз. Чудовищно огромный, он метался туда-сюда, пугающий и пугающе знакомый. Ведь я знал этот глаз, правда? Прекрасно знал чудовище, которому он принадлежал.
Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit
